В моей коллекции эта пластиночка тоже имеется — и с ней связана одна удивительная история. Попала она ко мне в коллекцию случайно: один знакомый, въехав в новую квартиру в центре Москвы, вдруг обнаружил ящик со старыми пластинками — и в результате раздался звонок: «Ты там, вроде бы, Высоцкого собираешь? Ну так приезжай, кажется, есть кое-что». Этим «кое-что» оказался первый миньон из «Вертикали» — на черном гибком виниле. Удивительно, но факт — на конверте были опубликованы слова песен — так что это была еще и поэтическая публикация одновременно!

Но на этом история пластинки из моей коллекции не заканчивается. Через некоторое время мне позвонил мой друг — известный журналист и большой поклонник творчества Высоцкого Алексей Певчев (он, кстати, автор прекрасного материала о прижизненных изданиях Высоцкого на виниле и тонкостях записи пластинок — всех, интересующихся этой стороной биографии Владимира Семеновича, я с радостью отсылаю к статье Алексея[38]): на телевидении снимают интервью со Станиславом Говорухиным, и срочно нужен реквизит — первая пластинка из «Вертикали». Мне клятвенно было обещано, что пластинка только «снимется» в программе и вернется ко мне. Я же обнаглел и решил попросить «гонорар»: автограф на обложке.

Надо отдать должное и съемочной группе, и самому Станиславу Сергеевичу: пластинку он подписал мне в кадре, лично, с благодарностью, и сразу после съемок заветный диск вернулся ко мне. Так что все завершилось хорошо. А в моей коллекции отдельной жемчужиной хранится самая первая официальная запись Высоцкого с автографом его друга-режиссера.

Станислав Говорухин оставляет автограф на пластинке

(фото из архива автора)

К сожалению, встретиться со Станиславом Сергеевичем для того, чтобы расспросить у него о каких-либо интересных фактах из жизни Высоцкого, мне уже не удалось: в июне 2018 года, в дни, когда работа над этой книгой близилась к завершению, Станислав Говорухин скончался…

Прежде чем начать разговор о «Гамлете», который стал, бесспорно, ключевой театральной работой Высоцкого, нужно разобраться с историей этой пьесы — потому что текст «Гамлета» и сам процесс его создания до сих пор не получили однозначной трактовки и потому являются одним из главных столпов шекспироведения. Как у любой великой пьесы, у «Гамлета» допустимо множество прочтений — у каждого из нас свой «Гамлет», своя трактовка знаменитого сюжета, свое понимание характеров и фабулы пьесы, свое отношение и к автору, и к произведению.

Вот с автором-то мы и попробуем для начала разобраться, потому что извечный «шекспировский вопрос» по-прежнему волнует умы исследователей во всем мире. Попробую обозначить, откуда именно он возник и почему важен для нас в контексте разговора о творчестве и личности Владимира Высоцкого.

Начнем с того, что личность Уильяма Шекспира до сих пор покрыта завесой тайны. Кем он был, Великий Бард? Как жил? Какими обладал привычками? Да, известно, согласно сохранившимся документам, некто Уильям Шекспир (или Шакспер по некоторым вариантам написания) был в числе пайщиков (то есть совладельцев — людей, которые делили между собою прибыль) театра «Глобус». Шакспер-Шекспир принимал участие в постановке некоторых пьес (он упоминается в числе актеров, исполнявших небольшие роли, самая заметная из которых — Призрак отца Гамлета собственно в «Гамлете»).

Шакспер-Шекспир не отличался заботой о собственном архиве: от него нам осталось лишь несколько деловых записок (связанных с разнообразными хозяйственными распоряжениями) и завещание. При этом все тексты написаны с чудовищными грамматическими ошибками, и почерк у Шакспера (я позволю себе называть этого человека именно так) чрезвычайно неуверенный — так пишут люди, которые в силу невеликой грамотности избегают иметь дело с письмом.

А теперь — задумайтесь: самый великий поэт и драматург в истории человечества не оставил после себя ни единого автографа! Ни единой написанной страницы! Ни единого письма! Ни одной строчки, не говоря уже о беловых текстах своих сочинений! Как такое могло быть? Более того, человек, чей словарь, по оценкам исследователей, превосходил словари современных ему писателей, поэтов и драматургов в несколько раз, человек, блестяще разбиравшийся в истории, естествознании, географии и теологии (судя, опять же, по анализу текстов), оказывается странным полуграмотным персонажем, способным лишь на скудные хозяйственные распоряжения? И, опять же, почему после Шакспера сохранились ничтожные хозяйственные записки, а автографов произведений — ни одного? В то время как автографов современников Шекспира — поэтов Кристофера Марло, Бена Джонсона, Джона Донна — достаточно большое количество?

Естественно, этот странный факт наводит исследователя на мысль, что в истории с Шекспиром-автором что-то безусловно нечисто. XVI–XVII века — впрочем, это время большого количества разнообразных литературных и философских игр, в том числе — и появления разнообразных псевдонимов, за которыми скрывались известные авторы. Так почему бы Шекспиру не оказаться ровно таким же псевдонимом? Что, если за именем Шекспира скрывался кто-то, кто по той или иной причине не желал открывать своего истинного авторства многочисленных пьес и поэтических произведений?

Поиск «истинного автора» шекспировских произведений — явно тема не для этой книги[39], но некоторые авторские изыскания я тут приведу. Потому что, как это ни странно, «игра в Шекспира» — вещь абсолютно уникальная с точки зрения как литературы, так и истории. Не буду вдаваться в долгие подробности, как именно рядом исследователей (к числу которых относится и автор этих строк) была установлена истинная личность автора шекспировских пьес, — приведу лишь итоговые факты, на основании которых и был произведен шокирующий вывод.

— Под именем Уильяма Шекспира творили несколько человек. Причем — не так, что одну пьесу писал один, а другую — другой. Нет, это был полноценный коллективный субъект, когда все участники творческого процесса четко понимали свои функции и выполняли их.

— Все наследие Шекспира носит жестко утилитарный характер — пьесы в то время писались не «просто так», у каждой был свой контекст, подтекст и область применения (да-да, именно так, но об этом позже).

— В каждом из произведений Шекспира есть рефлексивный момент — отражение тех или иных событий из жизни автора/авторов.

Кто же были эти люди, фактически «сложившиеся» в странный исторический пасьянс, в фигуру Великого Барда? И почему мы уверены в том, что они — это они? И какое отношение все это имеет к «Гамлету» и Высоцкому?